История Хуршеда Бобокалонова

История 33-летнего Хуршеда Бобокалонова, молодого, талантливого, подающего большие надежды врача-онколога немного отличается от других подобных историй, которые произошли при задержании или в заключении. Его смерть была настолько же нелепа, насколько и трагична...

 На дворе стоял летний субботний день, на календаре - 27 июня 2009 года, когда вся страна отмечала очередной День национального примирения. Центр столицы усиленно патрулировали сотрудники правоохранительных органов, многие места в городе были оцеплены и взяты под охрану, так как вечером в центре должны были дать праздничный концерт.

Хуршед, красивый парень атлетического телосложения, вышел с тренировки со спортивной сумкой в руках. Он направился к проезжей части главного проспекта города, чтобы остановить такси и поехать домой. Кто-то из сотрудников милиции грубо окликнул его, и Хуршед посчитал ниже своего достоинства отвечать на такое хамское отношение. Поэтому, когда милиционеры подошли поближе и в такой же грубой форме потребовали показать содержимое сумки, он не подчинился. Через некоторое время молодого человека уже заталкивали в милицейскую машину, как скажут позже – «за оказание сопротивления сотрудникам милиции и для проведения наркологической экспертизы на алкогольное опьянение». При этом свидетели рассказывают, что стражи порядка не могли справиться с молодым человеком богатырского телосложения, и помогали себе ударами дубинок и кулаками. Когда через несколько минут машина въехала в отделение милиции, Хуршед уже был мертв.

Из заключения судебно-медицинской экспертизы: «Смерть Бобокалонова Х. наступила от механической асфиксии в результате закрытия дыхательных путей рвотными массами, о чем свидетельствует наличие рвотной массы в просвете дыхательных путей, острая эмфизема легких и сердца (пятно Тардье), резкое полнокровие внутренних органов, малокровие селезенки, обильные трупные пятна». Экспертиза обнаружила также следующие телесные повреждения: ссадины в области обеих голеней и коленных суставов, тыльной поверхности правой кисти, лобной области слева, теменной области справа. Характер повреждений поверхности ссадин влажный и дает основание считать, что «они получены от действия твердых тупых предметов незадолго до наступления смерти».

Спустя несколько дней, 6 июля, прокуратура района И. Сомони возбудила уголовное дело по статье «Причинение смерти по неосторожности», которая предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от двух до пяти лет. Казалось, справедливость должна была восторжествовать, и лица, которые совершили преступление, ответят по всей строгости закона. Однако через два месяца, 5 сентября, постановлением следователя уголовное дело было приостановлено. Благодаря упорству мамы Хуршеда и их адвоката, в октябре того же года дело было возобновлено, однако, через месяц следователь решил прекратить производство «в связи с не установлением лиц, причастных к смерти Бобокалонова Х.».

Потом последовали многочисленные жалобы в Генеральную прокуратуру, и, наконец, в ноябре 2011 года расследование уголовного дела было возобновлено по той же статье.

По словам адвоката потерпевшей стороны Гульчехры Холматовой, спустя 2,5 года в рамках возобновленного расследования независимыми экспертами была проведена гистологическая экспертиза и комиссионная судебно-медицинская экспертиза. В ходе проведения этих экспертиз были обнаружены расхождения с теми результатами экспертизы, которые были получены первоначально. Также выяснилось, что анализы крови Бобокалонова Х. уничтожены, не сохранены записи в архиве, в результате чего невозможно определить, кому принадлежат следы крови на одежде Хуршеда, в которой он был в момент смерти.

Все упомянутое дало основание полагать, что первоначальное судебно-медицинское заключение было необъективным, и, основываясь на выводах именно этой экспертизы, следствие пошло по неверному пути, результаты ее были сфальсифицированы и основная версия первичного заключения о том, что Хуршед лишился жизни в результате асфиксии рвотными массами, не соответствовало действительности.

Из выводов экспертной комиссии: «…Непосредственной причиной смерти Бобокалонова Х.С. послужило фатальное нарушение ритма сердца…. Развитию фатальной аритмии способствовала совокупность следующих факторов: резкая физическая перегрузка; психоэмоциональное напряжение – стресс; пребывание в течение примерно 5-6 минут в ограниченном, частично замкнутом пространстве (практически невентилируемый отсек патрульной автомашины для транспортировки задержанных)».

В июне 2012 года, спустя три года после смерти Хуршеда, был проведен следственный эксперимент. Была практически воссоздана картина того трагического вечера – приехала та же милицейская машина, рядом были те же молодые люди, которые сопровождали тогда Хуршеда.

Оставалось надеяться на то, что Генеральная прокуратура Таджикистана объективно оценит выводы вновь проведенных экспертиз, рассмотрит еще раз все обстоятельства уголовного дела, и, все-таки, проведет беспристрастное расследование трагической гибели Хуршеда Бобокалонова, выяснит, наконец-то, истинные причины его смерти и выявит виновных.

Но, увы... Виновные в смерти Хуршеда так и не установлены. Никто не понес наказание за милицейское насилие и произвол. И несмотря ни на что, безутешная мать, которая спустя несколько лет после того, как трагически оборвалась жизнь ее единственного сына, не теряет надежды на возобновление дела и его объективное рассмотрение.

Саодат Кулиева, мама Хуршеда Бобокалонова, обила пороги Генеральной прокуратуры в поисках справедливости и законного возмездия для, как она говорит, «палачей в погонах». В одном из своих очередных заявлений в апреле 2011 года она пишет: «…Ни одно из моих обращений, с просьбой рассмотреть преступную роль сотрудников МВД в смерти моего сына, не было рассмотрено, по существу.  Прошел год и десять месяцев со дня трагедии, но ни один чиновник не был обвинен в преступлении или хотя бы в умышленном нарушении служебных обязанностей. На самом деле, расследование потратило больше всего времени на то, чтобы ускорить собственное завершение без каких-либо последствий для палачей из МВД. Все отделались стандартными отписками, а районная прокуратура была в состоянии преступного бездействия, и саботировало расследование. Ложные показания свидетелей были выданы за правду. Были приняты меры для сокрытия фактов и обстоятельств гибели моего сына.

Я считаю, что прокуратуре, которая призвана бороться с беззаконием, нужно не прикрывать нарушения, совершенные сотрудниками правоохранительных органов, а наказывать их по всей строгости закона. А убийцы моего сына, прикрываясь законом и высоким статусом, совершают самое страшное – избивают и убивают невинных людей, подрывая нашу веру в справедливость, в защиту закона, в то, что мы живем в правовом государстве, а не в джунглях, где нужно выживать». 

В январе 2013-го я встретилась с Саодат Кулиевой. В ее глазах – непередаваемая грусть, опустошение и слезы. И на память приходит цитата: «Мужчина, потерявший жену – это вдовец. Женщина, потерявшая мужа – это вдова. Но названия для родителя, потерявшего ребенка, не придумано, потому что нет слов, чтобы описать эту боль»…

Сейчас она живет в другом, теперь уже нереальном мире воспоминаний о сыне. Да, для нее остались только они, воспоминания, которые причиняют боль, воспоминания, которые дают силы жить дальше и не сдаваться.

Саодат собралась с силами и начала рассказ о сыне. «1976 год знаменателен для меня тем, что родился Хуршед, мой сын. Своим появлением на свет он ввел всех нас, своих родителей и близких родственников, в какое-то эйфорическое состояние. Он был необыкновенно красивым ребенком, окруженным любовью и вниманием, был довольно смышленым мальчиком. Уже в пятилетнем возрасте Хуршед мог читать и спокойно рассказать наизусть от начала и до конца стихи Корнея Чуковского, Агнии Барто и других детских писателей. Это сейчас никого не удивишь «продвинутостью» детей дошкольного возраста. А в те годы это были не частые случаи. Да и позднее Хуршед проявлял свои незаурядные умственные способности. В начальных классах он был отличником. До сих пор у меня хранится его бумажная медаль, которую он получил в результате опроса – кто самый умный в классе. Весь класс единогласно проголосовал за то, что самый умный – Хуршед. С малых лет Хуршед посещал шахматный кружок, и в шахматы мог выиграть своего дедушку, занимался настольным теннисом, участвовал в выездных соревнованиях, играл в футбол.

Школу Хуршед окончил неплохо. Поступил в медицинский институт, стал дипломированным врачом. Профессию свою он любил. Мы могли часами обсуждать, как прошел его очередной день на работе. Он очень переживал за своих пациентов и мог весь вечер напролет рассказывать о каждом из них в деталях, анализируя весь процесс лечения. Он всегда был со мной предельно откровенен. Я думаю, что мы были с ним большими друзьями. Я бережно храню его школьное сочинение на тему «Мой друг», где он самым лучшим другом называет меня – свою маму и каждое слово в нем очень ценно для меня.

Будет неискренне, если я скажу, что в нашей жизни все было безоблачно, что мой сын был идеальным ребенком. Конечно, имели место моменты, когда он сильно огорчал меня своими необдуманными поступками, были случаи, когда его поступки больно ранили всех нас, близких родственников. Но мы все равно продолжали любить его. Сейчас в моей памяти сохранились только те поступки, которые способны были радовать меня. Я могу привести множество примеров того, как Хуршед проявлял заботу обо мне и близких ему людях. Он бережно оберегал меня от физических нагрузок: будь то уборка квартиры или поход на рынок за продуктами. Он сломя голову мчался ко мне со шприцами и медикаментами, если мне нездоровилось.

А как трогательно он поздравлял меня с днем рождения. Из года в год, ранним утром, самым первым он приносил мне столько роз, сколько мне исполнялось лет. И его 55 роз были последними…

Он не представлял, что в выходные дни можно не навестить своего любимого дедушку, который живет в пригороде. Все эти проявления заботы необыкновенно ценны для меня.

Я никогда не прощу себя за то, что мое сердце не почувствовало беду, которая происходила с моим ребенком в пяти минутах ходьбы от моего дома. Я корю себя за то, что учила своего сына быть гордым, не склонять голову ни перед кем, если ты не виновен. Ему было чуждо чинопочитание, и он поплатился жизнью за неповиновение.

Несмотря на свою любовь к Хуршеду, возможно, я была излишне требовательна к нему в стремлении воспитать в нем мужские качества. Мне всегда хотелось его уберечь от чего-то. У нас было поставлено так, что он всегда предупреждал меня, куда идет, когда вернется, даже когда заходил в операционную, извещал меня, что операция займет столько-то времени.

Я немного сумбурно описываю все события, связанные с Хуршедом, но думаю, что мое состояние объяснимо. Трудно говорить матери о сыне в прошедшем времени. Вырастить сына, редкого по таланту специалиста, воспитанного в истинно семейных традициях, патриота своей страны, заботливого и любящего семьянина, и потерять его из-за царящего в стране беззакония, разложения властных структур – с этим невозможно смириться.

Я живу и думаю о том, что восходит и заходит солнце, снег сменяется дождем, люди вокруг спешат и суетятся, смеются дети. Всё как обычно… Ничего как будто бы не изменилось в этом мире, но моего Хуршеда в нем нет. Нет, и никогда больше не будет. Не придет, не обнимет меня, никогда не позовет: «Мама…». А я, его несчастная мать, жива и даже не сошла с ума, вот только жизнь теперь потеряла для меня всякий смысл. А дом мой, в котором он так часто любил бывать, и который был для него пристанищем умиротворения от всех житейских проблем, просто перестал существовать. Я медленно погибаю от тоски по нему, вдвойне я погибаю от того, что переживаю это одна.

Сейчас, после трагической смерти моего сына, я уже никогда не смогу прижать его к своей груди, погладить его по голове, сказать ему ласковое, любящее слово. Все это мне часто хотелось сделать при его жизни, но я делала строгое лицо и говорила с ним, как с совершенно взрослым мужчиной, при этом поучая его, как надо правильно поступать. Я думала, что у нас еще много времени впереди. И я еще успею дать сыну свою любовь, обласкать его. Сын принимал такие правила отношений и слушал меня. Знаю: сын понимал, что мама его очень любит и хочет, как лучше. За последние годы Хуршед особенно повзрослел, моя душа радовалась тому, что он стал достойным человеком, мне хотелось чаще его хвалить, но я, опять же, боясь «переборщить», хвалила его скупо.

О Боже! Если бы на миг при жизни я могла себе представить, что я его потеряю! ... Мы часто сильно огорчаемся из-за житейских неурядиц. Вспомните, что ваши дети живы, здоровы, что им нужна ваша любовь и понимание, и вы поймете, сколь малозначительно все остальное…

Сейчас из-за своего огромного горя я особенно ясно понимаю истинные человеческие ценности и обращаюсь ко всем, кто это прочитает: любите близких каждый миг своей жизни.

27 июня 2009 года трагически оборвалась жизнь моего единственного ребенка. Это самый черный день, который перечеркнул всю мою жизнь. Вот уже более трех лет, как нет Хуршеда. Он был хорошим, добрым парнем, но земная жизнь его оказалась очень короткой. Он как будто ушел и закрыл за собой дверь, а я осталась в комнате одна наедине с собой, со всеми невысказанными словами. Он любил жизнь, он любил нас и хотел счастья.

Хуршед похоронен на кладбище, где покоится моя мама, которой, слава богу, не пришлось узнать, при каких обстоятельствах скончался ее любимый внук. Я часто прихожу сюда и знаю, он здесь, он рядом и это дает мне силы жить дальше не ради себя, а ради его подрастающих детей. Трагедия случилась в субботу, и я каждую субботу, навещая его, говорю: «До скорой встречи, сынок, до встречи там, где нет боли и обид.  Хуршед, встретимся в лучшем из миров, ты ушел туда раньше меня, тебе выпала доля встречать там нас всех – тех, кто тебя хоронил и тех, кто тебя убил. Очень надеюсь, что у тех, кто тебя убил, осталась на руках кровь, и они не смогут ее смыть». Отныне я не люблю субботу...

Хуршед за свою недолгую жизнь многое успел. Он оставил добрую память в сердцах многих людей. Подрастает сын Диер, точная копия Хуршеда, и дочь Динора, которые всегда могут гордиться своим отцом. Прикасаясь к предметам, к которым Хуршед имел даже косвенное отношение, перед глазами встает светлый образ сына – ребенка, школьника, студента, отца Диера и Диноры – такого близкого и такого далекого.

После того, как я похоронила своего сына (похороны проходили на его малой родине), я в течение сорока дней не могла вернуться к себе домой. Я сразу для себя решила, что, войдя в свой дом, передо мной должен предстать дорогой мне образ. И по моей просьбе, до моего возвращения к себе, мои коллеги по работе заказали огромный портрет, от пола до потолка, улыбающегося Хуршеда. По всей квартире расставлены и развешаны его фотографии. Теперь он для меня живет вечно, и я его все время вижу. Я оставила себе его вещи, которые до сих пор пахнут им. Он живет не только в каждом уголке моей души, но и в каждом уголке моего дома. Переступая порог своего дома, я погружаюсь в бесконечные воспоминания о нем.

 В исламе, как и других мировых религиях, принято посещать могилы. Каждый раз, приходя на кладбище, живой человек пытается осознать тот факт, что смерть неизбежна для каждого из нас. Хуршед, конечно же, очень хорошо понимал это и спокойно воспринимал временность своего бытия «во временном мире». Наверное, поэтому он был так безрассудно смел и пугающе справедлив в свои последние минуты жизни, когда столкнулся с вопиющим проявлением беспредела властей, не рядового беспредела, а правового беспредела организованной, преступной группы лиц, состоящих на государственной службе.

Перелистывая страницы его биографии, думаю: самая яркая и самая трагичная – последние минуты его жизни, когда палачи в погонах не смогли сломить волю моего сына и поставить его на колени на глазах у сотен зевак.

Я говорю, что как бы ни распорядился Всевышний, это НЕ НОРМАЛЬНО, когда дедушка хоронит своего внука, а мать - сына. Мне хочется кричать, что это НЕ НОРМАЛЬНО, когда убивают человека за неповиновение».

Уголовное дело по факту смерти Хуршеда Бобокалонова было возбуждено 6 июля 2009 года, но до сих пор не завершено. Настойчивые попытки его матери и адвокатов выяснить, что же произошло и кто несет ответственность за его смерть, ни к чему не привели. Расследование закрывалось и возобновлялось несколько раз. Его мать поняла, что власти упорно не предпринимают шаги для поиска виновника/ков и отказываются сотрудничать с ней, не предоставляя информацию о расследовании и не отвечая на письма ее адвоката. До сегодняшнего дня никто так и не был привлечен к ответственности за смерть Хуршеда Бобокалонова.