Тема пыток в Таджикистане вызвала острую дискуссию на встрече экспертов в Душанбе

Стандарты Стамбульского протокола - руководства по эффективному расследованию и документированию фактов пыток еще не имплементированы в законодательство Таджикистана, но уже частично применяются правозащитниками. Однако потребуется много времени и усилий, чтобы нормы протокола были успешно внедрены в практику. Об этом рассуждали участники круглого стола по реализации стандартов Стамбульского протокола, проходящем во вторник в Душанбе.

Как отметил представитель душанбинского офиса Института Открытое Общество-Фонд содействия Диловар Мунавваров, Стамбульский протокол является одним из главных наборов инструментов, который позволяет экспертам выявлять не только физические, но также психологические признаки пыток и жестокого обращения. «Один из основных принципов этого подхода состоит в том, что он позволяет выявлять эти признаки даже после длительного времени после применения пыток», - подчеркнул он.

По его словам, стандарты протокола позволяют судебным экспертам и юристам использовать доказательную базу во время юридических слушаний. Причем врачи, по мнению Мунавварова, являются главным лицом по оказанию реабилитационных услуг, если пытки имели место, и одним из действующих лиц по выявлению таких фактов.

«Их профессиональный опыт и их профессиональная работа являются главным элементом для правильного документирования фактов пыток и жестокого обращения, которые в дальнейшем будут использованы во время юридических слушаний», - подчеркнул он.

Участники круглого стола отметили, что судебно-медицинская экспертиза, которая является важным фактором при документировании фактов пыток и усилении доказательной базы является одним из проблемных моментов. Претензии правозащитников и адвокатов вызывают несовершенство законодательной базы, низкий уровень экспертов и их зависимость от правоохранительных органов.

Винсент Иакопино, старший медицинский консультант организации «Врачи за права человека» отметил, что в Таджикистане представители службы безопасности часто принимают участие при проведении судмедэкспертизы. «В такой ситуации доктор боится за свою безопасность и следует требованиям сотрудников правоохранительных структур. Что касается независимости судмедэкспертов, в Таджикистане мы замечаем недостаточно ресурсов для повышения потенциала в этой области», - сказал он.

Замначальника управления по расследованию уголовных дел особой важности Генеральной прокуратуры РТ Фаррух Рауфов отметил, что УПК не предусматривает участие следователя при производстве экспертизы. «Это производит сам эксперт без какого-либо вмешательства следователя. Он обязан только предоставить необходимые документы и материалы для производства этой экспертизы, обеспечить явку задержанного или подследственного для этого и т.д. Лишь в одном случае в подзаконных актах Генпрокуратуры отмечается обязательное участие следователя – при вскрытии трупа по делам об убийстве», - разъяснил Рауфов.

Заместитель заведующего Республиканского центра судебно-медицинской экспертизы Фуркат Ганиев полагает, что в некоторых случаях, не связанных с пытками и жестоким обращением, присутствие следователя рядом с пациентом, которого привели для проведения экспертизы, просто необходимо. «Я имею в виду задержанных и подозреваемых по тяжким преступлениям», - сказал он.

Представитель Центра по права человека, координатор проекта «Борьба с пытками в Таджикистане» Парвина Наврузова сообщила, что в этом году несколько НПО, члены Коалиции против пыток, провели ряд мониторингов в закрытых и полузакрытых учреждениях. «К примеру, наш Центр по правам человека провел мониторинг по эффективному документированию фактов пыток согласно принципам Стамбульского протокола в центрах здоровья, бригадах скорой помощи. Были опрошены врачи в Курган-тюбе, Кулябе, Душанбе, Худжанде и Исфаре. В ходе мониторинга мы определили  наиболее важные проблемы, которые препятствуют правильному документированию фактов применения пыток и проведения медицинской экспертизы», - сказала Наврузова.

Одна из проблем - медицинское освидетельствование, которое предусмотрено в ст. 186  УПК РТ. «В ходе опроса было выявлено, что зачастую освидетельствование производится путем предоставления протокола задержания врачам или же удостоверения личности. В принудительном порядке врачей заставляют проводить осмотр для последующего получения медицинской справки. Как выяснилось, медицинская справка необходима для того, чтобы приложить ее к личному делу задержанного лица и в последующем поместить его в изолятор временного содержания. Большинство врачей жаловались на то, что сотрудники правоохранительных органов принуждают их проводить освидетельствование, чтобы те зафиксировали, что на теле телесных повреждений не обнаружено», - рассказала Наврузова.

Правозащитник и адвокат Сергей Романов остановился на проблеме доступа потерпевших лиц, в частности жертв пыток, к заключению судебно-медицинской экспертизы, которая содержится в материалах уголовного дела. «По закону, такой доступ возможен по окончанию предварительного следствия. Этот вопрос мы поднимали в Конституционном суде, но к сожалению, суд не нашел какого-либо несоответствия в нормах УПК», - сказал Романов.

Парвина Наврузова поддержала своего коллегу и отметила тот факт, что в законе предусмотрено, что следователь принимает решение о выдаче копии заключения экспертизы адвокату, который сам ходатайствовал о ее проведении. «Мы считаем, что это ограничение прав адвокатов и задержанных лиц, потому что они сами ходатайствуют и необходимо, чтобы в законе было предусмотрено, что заключение экспертизы выдавалось как следователю незамедлительно, так и адвокату сразу. Зачастую мы, адвокаты, бегаем за следователем, чтобы получить заключение, в итоге проходит 2-3 недели, проходят и сроки обжалования», - отметила она.

О пробелах в национальном законодательстве высказался и представитель Генпрокуратуры РТ Фаррух Рауфов. «Речь идет относительно ст. 186 (Освидетельствование) УПК РТ, где наблюдается смешение двух действий – медицинского и следственного освидетельствования. В этой статье указывается, что «для обнаружения на теле человека особых примет, следов преступления, телесных повреждений, выявления состояния опьянения или иных свойств и признаков, имеющих значение для дела, если для этого не требуется производство экспертизы, может быть произведено освидетельствование подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и свидетеля». Однако здесь нужно указать, что установление наличия телесных повреждений и выявление состояния опьянения не относится к компетенции следователя, т.к. он не имеет медицинского образования. Здесь нужно отделить медицинское освидетельствование от следственного. Таким образом, из ст. 186 необходимо исключить слова «телесных повреждений, выявления состояния опьянения», - говорит Рауфов.

Тем временем, правозащитники Таджикистана намерены перенять опыт соседних стран, которые с успехом применяют стандарты Стамбульского протокола и создали группу по проведению независимой экспертизы. «Мы проводим обучающие мероприятия для специалистов. При проведении заключений мы руководствуемся стандартами Стамбульского протокола, хотя в Кыргызстане этот документ ещё не внедрен. Однако сами принципы протокола соответствуют Конвенции против пыток и другим международным документам, которые приняты нашими странами. Мы надеемся, что наш приезд в Таджикистан позволит найти нам здесь партнеров. Несколько человек уже заявили, что они хотят работать как независимые специалисты», - сказала участница круглого стола, представитель Молодежной правозащитной группы из Кыргызстана Ольга Коржова.

Джамиля Мухиддинова, врач-невропатолог, психотерапевт, координатор проект «Мы против пыток» в одном из НПО Таджикистана намерена пройти обучение в Кыргызстане и стать независимым экспертом. «Независимый эксперт – это новшество в Таджикистане. Такие специалисты необходимы для поддержки жертв пыток и предотвращения таких случаев», - полагает она.